Евгений Зайцев, «Сбер Управление Активами»: «По мере роста рынка имена наших управляющих тоже будут становиться известными»

— Действительно ли частному инвестору так уж необходим доверительный управляющий? Ведь можно самостоятельно открыть брокерский счет и торговать.

— Доверительное управление в отличие от самостоятельных инвестиций не подразумевает исполнения прямых поручений клиента, как это происходит в брокеридже. То есть [при доверительном управлении] инвестор не может, скажем, позвонить своему брокеру и распорядиться купить определенное количество акций Tesla или «Газпрома». В данном случае инвестор, как правило, вкладывает деньги в готовые инвестиционные решения. Это могут быть паевые фонды, счета доверительного управления, внутри которых реализуется определенная инвестиционная стратегия. Все решения относительно дальнейших действий с активами, входящими в инвестиционный портфель, принимает профессионал — доверительный управляющий.

— Как его выбрать?

— Рынок доверительного управления весьма прозрачен, вся информация находится в открытом доступе. Вы всегда можете зайти на сайт, например, нашей управляющей компании и посмотреть результаты управления любым фондом за любой период времени. У инвестора есть возможность в любой момент сравнить результаты управления фондами в одной управляющей компании, в другой, между собой, по классам активов, в которые инвестируют эти фонды. Существует множество агрегаторов, которые позволяют начинающему инвестору сравнить фонды и определить, кому можно или нужно доверить свои деньги.

— На какие активы стоит обратить внимание инвесторам «с нуля», более опытным и тем, кто уже в себе уверен?

— Начинающим инвесторам я бы рекомендовал использовать готовые решения. Это изначально уже диверсифицированный портфель. Это могут быть паи ПИФов, либо биржевых, либо открытых фондов.

Следующий шаг — попытаться создать собственный инвестиционный портфель с использованием в том числе тех же самых паев биржевых ПИФов. Здесь инвестору важно понимать, что он уже сам становится управляющим. И если он к этому готов, он вполне может это сделать.

Ну и верхний уровень, доступный гуру финансового рынка, — выход на самостоятельное инвестирование, только управлять придется не набором фондов, то есть готовых портфелей, а конкретными ценными бумагами. И если у инвестора это получается — пусть приходит к нам, мы с удовольствием пригласим его на работу.

— В США за последние пять лет 75% управляющих показали доходность ниже рынка. Какой смысл инвесторам к ним обращаться? И как обстоят дела в России?

— Американский рынок — эффективный. Согласно гипотезе об эффективных и неэффективных рынках, он знает все и быстро «усваивает» информацию в ценах. И в этой ситуации, конечно, сложно биться с бенчмарками, с индексами. Но на рынках развивающихся стран ситуация несколько иная, и активные управляющие имеют больше шансов для того, чтобы обыгрывать индексы. Это подтверждает и статистика. Если, например, посмотреть на результаты наших фондов с горизонтом в три года, то 75% из них уж точно не ниже индексов — они либо соответствуют им, либо вообще их «бьют». И это не обратная ситуация, это просто реализация тех возможностей, которые предоставляют неэффективные или не очень эффективные рынки в хорошем смысле слова.

— В Штатах имена Баффетта и Далио знает, наверное, каждая домохозяйка. Почему в России нет своих звезд среди управляющих?

— Уверен, что большинство людей в России тоже не знают ни Далио, ни Баффетта. Мы только начинаем приходить к тому состоянию рынка, когда массовый инвестор знакомится с какими-то именами, получает первый опыт. Максимально простыми и доступными на любом рынке являются брокерские счета: открыл, завел деньги и можешь торговать. Но я надеюсь, что по мере роста нашего рынка, по мере повышения инвестиционной грамотности имена наших управляющих тоже будут становиться известными.

— Главная звезда последних лет на американском рынке — это Кэти Вуд, у которой активно управляемые фонды. Может ли идея таких фондов изменить нынешний тренд и сделать их востребованными?

— Сама идея не нова, она родилась во время битвы между пассивными и активными инвестициями.

В биржевых фондах есть индекс, и задача управляющего — идти за этим индексом, не отставая от него и не обгоняя его. Активные инвестиции — это другая, более рисковая история.

Фонды активного управления — это как раз нечто среднее. С одной стороны, это преимущество биржевых фондов с понятным ценообразованием — инвестор видит рыночную цену на свой фонд в любой момент времени. С другой — забота о средствах инвесторов со стороны аналитиков и управляющих фондами активного управления, которая направлена на то, чтобы обогнать индекс.

Все это дает положительный эффект, но, думаю, рост в 200%, который был в прошлом году, не будет таким в дальнейшем. В любом случае это история, за которой следует наблюдать.

— А как вы оцениваете ее идею брать на работу не аналитиков с классическим бизнес-образованием, а биологов, химиков, специалистов по технологиям?

— Это классная идея. Она не нова, но впервые реализуется в массовом варианте. У нас тоже есть отраслевые фонды, куда мы приглашаем людей с опытом работы в конкретных индустриях.

— Если говорить о России — насколько круты наши управляющие?

— Если взять трехлетний горизонт, то доходность по всем нашим фондам активного управления положительная. Если ее пересчитать в процентах годовых, то за этот же период времени она выше ставок по депозитам и выше уровня инфляции. Считаю, что с этой точки зрения мы оправдываем доверие со стороны наших инвесторов.

— На какие комиссии должен рассчитывать начинающий инвестор? И насколько справедливы эти цифры?

— Можно сравнить комиссии на развитых рынках и на нашем рынке. Возьмем взаимные фонды, в нашем случае это открытые ПИФы. Средняя комиссия активно управляемых фондов сейчас чуть меньше 0,95–1%. Если говорить о российском рынке, то для фондов облигаций сейчас комиссия 1–2%, для фонда акций — 3–4%.

Есть некая стоимость денег, которая влияет и на издержки управляющей компании, и на уровень комиссии. Понятно, что стоимость денег в тех же США серьезно отличается от стоимости денег в России или на развивающихся рынках. Но это нормальная ситуация. Что с этим делать? Расти в объемах, работать со стоимостью инфраструктуры. Я думаю, что в этом направлении мы идем.

— Сколько клиентов должно прийти на фондовый рынок или стать вашими клиентами, чтобы комиссии пошли вниз?

— Это зависит от емкости рынка и от его потенциальной капитализации. Сейчас капитализация акций, которые входят в S&P 500 (фондовый индекс, который рассчитывается на основе котировок акций 500 американских публичных компаний с наибольшей капитализацией. —Прим. ред.), составляет порядка 34 триллионов долларов. Если посмотреть на наш фондовый рынок, то совокупная капитализация пытается штурмовать первый триллион.

Однозначного ответа нет, но я думаю, что важным фактором является доля инвестиционных продуктов в кошельке клиента. В странах, с которыми мы уже можем себя сравнивать, она составляет около 50% (остальное — депозиты и прочие нефинансовые инструменты), у нас в среднем где-то 22%. А охват аудитории составляет примерно 10% от экономически активных жителей страны. Темпы роста очень высокие, и, думаю, когда мы увидим в качестве инвесторов уровень 20–25%, ситуация должна измениться и мы станем «хорошими» в полном смысле слова.

Если посмотреть, как меняется инвестиционная отрасль, в том числе и с точки зрения комиссий, то они уже становятся ниже. Как я уже сказал, сегмент доверительного управления — один из наиболее прозрачных в инвестициях, и конкуренция очень высока.

— Можете ли вы, как один из крупнейших игроков рынка, влиять на уровень финансовой грамотности людей? Или это скорее функции регуляторов?

— Это задача рынка в целом. В том числе и «Сбера». Что мы уже сделали? Мы внедрили паспорта всех инвестиционных продуктов. Это попытка в одних и тех же терминах, понятных для нашего клиента, детально и просто рассказать о каждом инвестиционном продукте: какая берется комиссия, какая ожидается доходность и так далее. Мы проделали действительно большую работу.

Конечно, Банк России тоже много делает в этом направлении, но пока те же самые паспорта инвестиционных продуктов — это не история для всего рынка. Мы тут первые. Но, думаю, это тренд, и так будет работать весь рынок.

— А люди читают эти паспорта?

— Если клиент приходит в офис управляющей компании или в отделение банка, клиентский менеджер всегда обратит его внимание на существенные особенности выбранного продукта. Но сейчас эпоха цифровизации, и при покупке продукта через мобильное приложение клиент действительно может не обратить внимания на важную информацию.

Наша задача — выложить такую информацию не в «подвал», а поставить на первой странице описания продукта, чтобы хотя бы глаз на ней задержался.

— В офисе инвестиционный менеджер может предлагать продукт, выгодный не клиенту, а ему самому, с повышенными комиссионными. Разве не так?

— Мотивационная составляющая — это серьезный аргумент. Но в «Сбере» технология продаж сейчас как раз заточена на то, чтобы у клиентского менеджера не было возможности манипулировать пониманием клиента или его заинтересованностью в том или ином продукте. На уровне мотивации клиентских менеджеров мы выравниваем комиссии по всем нашим инвестиционном продуктам. Понятно, что они разные с точки зрения их структуры, философии, инвестиционных горизонтов. Но если их привести в одну точку и переложить на мотивацию, соблазна заниматься манипуляциями возникать не должно.

— Сможем ли мы увидеть на российском рынке в обозримом будущем отрицательные комиссии?

— Отрицательные комиссии — это следствие модели монетизации услуг доверительных управляющих и брокеров на Западе. К такой модели, возможно, и нам стоит стремиться. Ее суть в следующем: в паевых фондах, будь то активное или пассивное управление, существует продукт «ледокол». Вы за него не платите. Но вы платите за сервисы, которые предоставляются на базе этих активов. Это и торговля на брокерском счете, где есть спреды. Это и так называемые value added сервисы.

В первую очередь это история про цифрового финансового советника. Вы не платите за базовый актив, а это как раз ETF, торгуемый на бирже фонд. Советник вам формирует оптимальный портфель, исходя из вашего отношения к риску, к вашему инвестиционному горизонту, исходя из цели, которую вы поставили перед собой с точки зрения инвестиций. И дальше ребалансирует его по алгоритму, подводя к определенной дате и к определенному результату.

С моей точки зрения, мы должны идти в этом направлении. Начало этого пути у «Сбера» — это смарт-фонды. И, конечно же, искусственный интеллект, потому что это как раз инструмент, который позволяет бесконечно масштабировать бизнес.

— Расскажите подробнее о смарт-фондах.

— Мы их первыми выпустили на российском рынке. Основное отличие и преимущество смарт-фондов заключается в том, что они не являются статичными с точки зрения их наполнения — есть композитные индексы, которые представляют собой некий микс из сразу нескольких индексов. Их доля в конечном композитном индексе, которому следует фонд, меняется на основании текущей экономической ситуации, бэк-тестов и их результатов. Какие-то активы могут исключаться или добавляться при необходимости. Таким образом мы получаем некий аналог активно управляемых фондов, но это не активное управление в его обычном понимании. Тут работает довольно сложный алгоритм.

При этом риск-профиль (то есть соотношение риска и доходности) этого фонда всегда остается в тех параметрах, которые выбрал клиент на начальной стадии инвестирования.

— Создатель первого индексного фонда Vanguard Джон Богл считал, что паи нужно держать до реализации целей инвестирования. То есть до выхода на пенсию, до покупки недвижимости и так далее.

— Абсолютно согласен. И еще я согласен с тем, что самое главное — определиться с целью инвестиций. В моем понимании это не разовая история. Пенсия — замечательный пример, это инвестиции на десятилетия. Но также важно постепенно увеличивать объем этих инвестиций, это поможет усреднить их стоимость и приблизиться к ожидаемому доходу.

Индустрия уже ответила на такой запрос, у нас в «Сбере» есть Target-Date Funds. То есть это фонды, которые за счет динамичной структуры инвестиционного портфеля таргетируют определенную доходность к определенному моменту времени. Идея очень простая — на ранних стадиях жизни фонда до 80% средств вкладывается в рисковые активы (акции). Но чем ближе ваш срок до достижения цели, в данном случае мы говорим о пенсионном возрасте, тем доля рисковых активов снижается в этих портфелях.

— С чем может быть связана нынешняя мода на биржевые фонды?

— Это простой ликвидный инструмент. Вы всегда понимаете, сколько он стоит, комиссии низкие. Это удобно, и это как раз история про синергию с брокерским бизнесом и с бизнесом доверительного управления.

— А насколько «Сбер» активен в этой истории?

— Мы реализовали «классику», создав биржевые фонды, из которых всегда можно формировать классические инвестиционные портфели. Мы не хотели хайповать, потому что хайп — это история, которая сегодня есть, а завтра нет. Инвесторы и управляющие получают головную боль — что дальше делать с таким фондом.

Также мы хотели подумать и о некоей экзотике. Тут нам помог Центральный банк, обнародовав идею по допуску иностранных биржевых фондов. Мы решили немного поменять вектор и пошли по пути создания смарт-фондов.

— С 1 октября неквалифицированным инвесторам стали доступны некоторые ЗПИФы, в том числе фонды недвижимости. Что может предложить «Сбер» в этом направлении?

— Здесь наша стратегия основана исключительно на рентных фондах. Мы считаем, что это очень правильная финансовая модель. То есть когда вы пытаетесь заработать не на стоимости квадратного метра, а имеете достаточно понятный рентный поток. Это в целом более прогнозируемая история. И для нас очень важно, чтобы мы не просто прогнозировали свои доходы, но и в первую очередь могли предложить нашим инвесторам понятный продукт с понятной доходностью. Чек входа здесь достаточно высок — думаю, не нужно объяснять почему. Мы планируем сделать его как можно ниже, чтобы предложить этот инструмент в том числе и неквалифицированным инвесторам.

— До прошлого года рентные модели с торговой, офисной и складской недвижимостью выглядели практически безрисковыми. Но с приходом пандемии склады «выстрелили», а торговые и бизнес-центры просто провалились. Как пережили это фонды?

— Мы стараемся диверсифицировать портфели, но есть фонды, где действительно есть только торговая и офисная недвижимость. Те фонды, где в основном была складская недвижимость, вышли, с учетом уже выплаченных промежуточных дивидендов, на доходность выше 10% годовых. При этом мы изначально таргетировали клиенту доходность 10–11% годовых. И несмотря на все сложности, которые были в сфере торговой и офисной недвижимости, фонды, опять-таки с учетом выплаченных промежуточных доходов своим пайщикам, вышли с доходностью на уровень 5% годовых. То есть инфляцию мы отстояли.

— Что вы думаете про упаковочные истории наподобие «фонд фондов»? Насколько это рабочая система для российского рынка?

— Мне всегда не нравилось слово «упаковочный», ведь упаковать можно все, что угодно. Мне больше понятна ситуация, когда тебе нужно доставить деньги инвестора до объекта инвестиции — это не всегда можно сделать напрямую из конкретного фонда. И тогда создается такой «фонд фондов». Кстати, такие истории хорошо работают на рынках частных трастов. То есть в одном фонде у вас, условно говоря, есть объекты недвижимости, все, что не может двигаться и летать. В другом — активы для инвестиций на фондовом рынке. Для того чтобы управлять и тем, и этим, нужны разные компетенции. Но с точки зрения владения это все можно сделать из одного закрытого паевого инвестиционного фонда. Мы тоже предоставляем такой сервис для наших состоятельных клиентов. Это уже вопросы управления капиталом, распределения его среди членов семьи. Это история о настоящем, о будущем, и не на одно поколение вперед.

— Количество активов, в которые вкладываются фонды, достаточно велико и продолжает расти. Появился, например, фонд инвестиций в кино. Какие еще активы могут появиться в ближайшее время?

— Я думаю, что мы все открыты к любым инновациям. Если эти инвестиционные идеи действительно хорошо проработаны и есть ощущение, что возможен спрос, то пробовать действительно стоит.

Для нас интересна тема венчурных инвестиций. На сегодняшний день у нас есть уже один фонд, который инвестирует в облачные технологии, кибербезопасность, искусственный интеллект.

Будем развивать линейку наших биржевых фондов. Мы стремимся дать нашим клиентам сервис инвестиционного консультирования, подбора инвестиционных портфелей на базе биржевых паевых инвестиционных фондов.